Сюкеево - родной край: известный и неизвестный. Часть 1.

прапрадед Алексея Шишканова Михаил Шишканов

Село Сюкеево находится на территории  Камско-Устьинского района Республики Татарстан.  До революции  1917 года село было центром Сюкеевской волости и входило  в Тетюшский уезд  Казанской губернии. История этих  земель тесно связана с историей татар. Татары Среднего Поволжья и Приуралья формировались в основном в пределах Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья. Здесь образовалось их этническое ядро, здесь проживали их предки, здесь они консолидировались в народности, и здесь они сформировались в нацию. Исторические корни этого процесса уходят в глубокое прошлое. Сами татары это прошлое обычно увязывают с историей Булгарии – государства, существовавшего почти 500 лет на берегах Волги и Камы.  До прихода болгар на Среднюю Волгу в 8 веке там жили местные финно–угорские и заболгарские тюркоязычные  племена. Булгары вошли с ними в  контакт и на рубеже IX – X вв. создали свое новое государство – Волжскую Булгарию.  Булгария прекратила свое существование как самостоятельное государство в 1236 году,  после завоевания  её  армией Батыя.

В Сюкеевской волости недалеко от села Кирельское был раньше Булгарский город Ошель. История сохранила сведения о взятии Ошеля в 1220 году.  Татарские предания, бытующие среди казанских татар и татар-мишарей, и поныне достаточно ярко подчеркивают историческую преемственность своих предков с булгарами и родственными им буртасами. Они говорят, что Булгар и Буртас были родными братьями и сыновьями легендарного богатыря Алпа – брата Турка (Тюрка). Эта легенда, зародившаяся до монгольского нашествия, является первой попыткой ответить на вопрос о происхождении предков татарского народа. Позднее родство татар, преимущественно казанских, с булгарами отмечали и русские источники. В частности, русские летописи XVI века отождествляли булгар и казанских татар. Русские историки 18-19 веков утвердились в мнении, что «нынешние татары – потомки прежних племен, живших в тех местах до Батыя и покоренных Батыем, как были покорены русские».  Вероятнее всего нынешние татары являются потомками народов, населявших древнюю Волжскую Булгарию – булгарами и буртасами, в той или иной степени, смешавшимися с монголами Батыя.

 Свое название село Сюкеево, как и Сюкеевские горы, получило от служилого татарина Свияжского уезда Сюкея Северюдина, отцу которого эти земли были пожалованы в поместный оклад (количество земли, которое полагалось за службу. – Ред.) царём Иоанном Васильевичем Грозным, а за Сюкеем утверждены грамотой царя Михаила Федоровича (1620 г.).  В 17 веке существовал починок Сюкеев  (починок - в России до XX века так обозначались вновь возникающие сельские поселения. – Ред.), названный по имени его владельца – служилого татарина Сюкея, жившего в первой половине 17 века. В 1646 г. он принадлежал детям первого владельца Батая Сюкеева и его братьям, в нём было 8 крестьянских дворов и 6 бобыльских, всего 63 души мужского пола.

С реформами Петра I  связано переселение наших предков из Владимирской провинции и Ростовского дистрикта Московской губернии в Свияжскую провинцию Казанской губернии в 1720-е годы.  Будучи церковными крестьянами они ушли из Владимирской земли от подушной подати на новые земли и там опять стали (до 1764 года) церковными крестьянами.  Переправившись через Оку и Суру они двигались  вдоль Волги по правому её берегу, и поселились здесь, на земле, принадлежавшей служилым татарам Сюкеевым, так как места эти были мало заселены, а на близь лежащих землях уже жили русские.

Почти в самой середине села возвышается церковь во имя светлой Троицы, построенная в 1813 году. Православный приход в селе Сюкеево существовал уже в первой половине XVIII века, когда на средства Архиерейского дома была построена деревянная Троицкая церковь.  Церковь сгорела в  пожаре в начале 19-го столетия.   В 1813 году был построен двухпрестольный каменный храм Живоначальной Троицы с теплым приделом в честь Архистратига Михаила.  Возведен он был на средства прихожан.   В настоящее время в селе существует молельный дом, который был открыт 17 апреля 1998 году, -  освящен в честь Живоначальной Троицы.

В 1910 году священником Троицкой церкви села Сюкеево стал Владимир Васильевич Болдырев. Судьба его трагична - 28 октября 1929 года он был арестован и осужден тройкой ГПУ ТАССР.  Приговор «расстрел» заменен ГПУ ТАССР 10.8.30 на 10 лет лишения свободы. Отбывал наказание в Беломоро-Балтийском комбинате НКВД (на Соловках). Там окончил фельдшерские курсы и после освобождения в  1938 году, был направлен (сослан) в село Шемордан (Татарстан)  на должность фельдшера участковой больницы.  В 1944 г. Владимир Васильевич умер, заразившись от больных тифом.  

Сын его Милий вёл дневниковые записи о своей семье, о селе, о людях, живших в Сюкеево:   «Русские переселенцы теснили татар вглубь лесов, сами занимали удобные земли. И дошло до того, что на протяжение всей Татарии на берегу Волги не осталось ни одного татарского поселения. Но зато, леса остались у татарских поселений; русские, занимаясь земледелием, вокруг себя уничтожили леса. То, что Сюкеево первоначально было татарским поселением, подтверждает следующая примета.  За Пановой улицей под Шаланской горой за версту от села проходит крутогор, изъеденный глубокими оврагами, заросшими кустарниковым лесом – здесь много орешника – который называется Мазарками. Мазарки это название татарского кладбища. А откуда бы ему взяться, если Мазарки расположены в центре треугольника, в углах которого находятся села Сюкеево, Шаланы и Мордовские Каратаи. Ближайшая татарская деревня Балтачево находится далеко в стороне. И характерно то, что русское кладбище находится в противоположной стороне села; так сказать, хоронили «от греха подальше».  Сюкеево всегда было вольным селом. Сюда бежали, чтобы избавиться от крепостничества и находили приют. Потому и нравы в Сюкеево были крутые: народ мстительный, готовый на поджоги и убийства. Но и внешне был отличительный: в основном народ крепкий, видный и сразу можно определить – «сюкеевский».  Поселение будущего Сюкеево первоначально образовалось в слиянии двух речек под Шаланской горой. Кругом были леса. На версту к югу (верста - русская единица измерения расстояния,  соответствует нынешним 1066,8 метрам. – Ред.) за другой речкой было лесное озеро. Поселение росло, занимая удобное междуречье, всё более располагаясь на юг. У лесного озера за речкой,  протекавшей под крутым склоном северного берега, на пустыре образовался погост (участок с церковью и кладбищем, в стороне от села) в котором построили деревянную церковь…»

«Религиозные реформы петровских времён и миграции общин,  начавшиеся в связи с ними, занесли в Сюкеево религиозные сектантства. Значительным было староверчество – в селе в двухэтажном каменном здании у базара была молельня, где служили без духовенства, без икон. И были даже кулугуры. Подражая первым христианам, справляющим свой культ в катакомбах, кулугуры не признавали никаких церковных атрибутов; они молились поодиночке в вырытых в подпольях узких пещерках, где еле-еле можно было повернуться. Всех считали погаными: соседу не дадут из своего ковша воды напиться и в гости друг к другу ходили со своей посудой и ложками. Все это отрицательно отразилось на православии».

Крестьяне села Сюкеево были вольными, свободными от крепостной зависимости, занимались земледелием, ведением животноводства, садоводства и огородничества, текстильного промысла в частности.  Количество земли, находившейся в пользовании сюкеевских крестьян, составляло около 700 десятин (десятина - старая русская единица земельной площади: 109,25 соток; 1,09 га. – Ред.).  Во второй половине 19 века 4981 десятину составляла пашня и 56 десятин – сады. В Сюкеево было 43 ветряные мельницы. Земля была довольно плохой, значительная её часть могла использоваться только для посевов льна. Садоводством в 1891 занимались 452 семьи. В 19 веке Сюкеево славилось скотоводством, большинство крестьян разводили лошадей на продажу. В начале 20 века самым крупным торговцем лошадьми был крестьянин Николай Карпович Логинов. При этом в 1882 г. из 480 хозяйств 110 были безлошадными. Сюкеевцы держали очень много свиней, до 50 на двор.  Выращивали много льна и женщины ткали холсты, в середине 19 веке – около 18000 аршин за зиму. Доброта и отделка земных холстов заслуживали внимания: они чисты, белы, тонки и широки и соперничали с известными холстами и полотнами ярославцев. Цена здешнего лучшего холста бывала от 10 до 12 копеек серебром за аршин. Обыкновенная мера сюкеевских холстов 28 или 26 аршин, - в 300 домах производилось до 12 600 аршин. Этот промысел сохранялся и в начале 20 века. Тысячи пудов льняного семени продавались на базарах или перерабатывались в масло, в селе всегда было 4-5 маслобоен. Множество крестьян занималось ремёслами, в первую очередь, связанными с производством строительных материалов. Так в 1886г. для 50 семей одним из основных занятий являлась выделка алебастра и извести. 12 семей занимались производством кирпича. В 1886 г. в Сюкеево было: 3 кузнеца, 13 плотников, 1 тарантасник, 3 столяра, 6 овчинников, 1 шерстобит, 6 красильщиков, 5 портных. Сюкеево было одним из крупнейших торговых центров уезда. Важным экономическим фактором были еженедельные базары по четвергам, когда сюда приезжали тысячи крестьян и торговцев, кроме того, ежегодно проводилась осенняя ярмарка. Скупленные торговцами товары вывозились с пристани, оборот в конце 19 века превышал 370 000 пудов в год. Бойкая торговля в селе велась не только в базарные дни, но и ежедневно - основные лавки были сосредоточены на двух торговых площадях. Традиционным промыслом  была и торговля строевым лесом, сплавляемым по Волге. В 1886 г. этим занимались 11 семей. Обилие самых разнообразных промыслов и занятий, сельскохозяйственных, ремесленных, торговых, дававших заработки в любое время года обусловило высокий уровень жизни в селе. Показателем зажиточности был, например, такой факт. Сюкеевская община могла себе позволить во время рекрутских наборов не кидать жребий и не отсылать в солдаты молодых крестьян, а в складчину нанимать вместо них жителей других деревень, что стоило очень дорого – найм одного рекрута обходился в стоимость целого крестьянского хозяйства, с постройками, скотом и запасами. В 1817 – 1834 годах община наняла 24 рекрута, в том числе четырёх из Мордовских Каратаев. Ещё одним показателем зажиточности было наличие в начале 20 века более 20 каменных и полукаменных домов.

В конце 19 - начале 20 века производство строительных материалов приобретает индустриальный характер. В 3.5 верстах от села работал асфальтовый завод торгового дома «Браун и К». Завод работал 6 месяцев в году с 22 наёмными рабочими из сюкеевских крестьян.    В начале 20 века его место занял алебастровый завод торгового дома «Алексей Андреевич Большаков с сыном» с 50 рабочими. Казанский купец и предприниматель Федор Большаков основал гипсовый рудник с годовым оборотом 15000 рублей.

При сравнении приведенных выше данных из различных источников о самых успешных и зажиточных хозяйствах Сюкеевской волости с архивными данными по репрессированным сюкеевцам, я выяснил, что  мой прапрадед Шишканов  Михаил Михайлович 1855 г.р. (прапрадед Алексея Шишканова. – Ред.) с начала 20 века и до 1917 года был одной из самых заметных фигур в селе и волости. И не только потому, что был волостным старшиной, но и потому, что имел самое богатое хозяйство. При высылке его семьи в ссылку  в 1931 году коммунисты скрупулёзно, учитывая каждую мелочь, пытались перечислить всё его движимое и недвижимое   имущество, его должности, отношение членов его семьи к советской власти и даже службу его сына Григория в начале 20-го века в лейбгвардейском полку в Варшаве. Всё это и в том числе и то, что он давал работу более чем двум сотням односельчан, считалось Сюкеевскими  активистами отягчающими  обстоятельствами.  Хозяйство Михаил Михайлович вёл вместе со своим сыном Шишкановым Григорием Михайловичем - Чикиным 1884 г.р.  Прозвище «Чикин»  от слова «чик» - за умение сбить противника в кулачном бою одним ударом и физическую силу. Прозвище  закрепилось впоследствии на десятки лет  за его потомками.  В 1931 Григорий Михайлович был выслан с женой и детьми в Уральский посёлок Кушва. После войны из ссылки вернулись только два сына - Иван Григорьевич и Фёдор Григорьевич.  В карточке высылаемого Шишканова М.М. написано следующее: «До 17-го года имел 4 баржи, владел гипсовым рудником и заводом по выработке алебастра годовой оборот достигал 20 тыс. рублей. На руднике и на заводе работали 200 человек, с начала первой мировой войны и до переворота 1917 был волостным старшиной Сюкеевской волости… Также он был подрядчиком при строительстве мостов в Симбирске, отсыпая со своих барж камень в основание опор и устоев мостовых конструкций».

 Из воспоминаний: «В 1910 году это было волостное село, богатое: 17 ветряных мельниц, 2 водяные, 2 маслобойки на конной тяге и водяная маслобойка, крупорушка и шерстобойка. Во время НЭП а появилась паровая мельница.  Недаром, когда началась коллективизация, в районе – в Камском Устье говорили: «Пока существует  Сюкеево – колхозам не быть!» И сюкеевские активисты избрали тактику, которая выражалась в поговорке: «Чтоб небу было жарко, чтоб звёздам было горячее». И начались массовые аресты, раскулачивание, вылавливание родственников репрессированных и отправка их «к чёрту на куличики». Сюкеево пустело. Из соседнего бедного татарского села Балтачево приезжали и свозили к себе пустующие дома. Снова теперь заброшенная церковь оказалась на пустыре, а за озером - снова поле. И улицы стали как старая беззубая гребёнка – там дом, дальше дом, а между ними пустыри».

А вот ещё один пример, характерный для  тех лет: «...Был знойный день. Село взбаламутилось:  поймали воров, пытавшихся украсть зерно из общественного амбара, стоявшего за околицей по дороге в Мордовск. Пойманными оказались  односельчане - отец с сыном мальчуганом, из бедняцкой семьи. Народ сбегался нa Новую Голодавку,  куда привели окровавленных несчастных. Злоба обуяла  всеми; каждый с молоком матери впитал сознание собственника.Ничто не воспринималось рассудком; только алчная тяга к самосуду и жестокости! Жестокости - перед которой уступало все!  Толя с Ванькой Лавреевым и я побежали смотреть,  что там будет. Забежали в открытые чужие ворота и залезли на забор.  С высокого забора была видна вся толпа,  сгрудившаяся на улице. Крики,  гвалт  стояли кругом. В тесной середине на пыльной дороге, куда стремились пролезть каждый, держа в руках  кол или что-нибудь увесистое, раздавались гулкие  удары,  отчаянные вопли,  стоны… Душная пыль поднималась  густым столбом…»

Мы знаем, что коммунистические вожди поставили задачу «уничтожения кулачества как класса».     Поэтому, даже если не говорить о бессудно расстрелянных при подавлении крестьянских восстаний в 1920-е годы и уморенных голодом, крестьян грабили и выселяли.    Сестра моей бабушки (бабушки Алексея Шишканова. – Ред.) Катя 12-ти лет и её мама Шаронова (Филатчева) Анастасия Ивановна 1889 г.р. умерли от голода в Сюкеево в 1923 и в 1933 годах.   Всего за 1930–1933 гг., по разным оценкам, вынужденно покинули родные деревни от 3 до 4,5 миллиона человек. Меньшая часть из них были арестованы и приговорены к расстрелу или к заключению в лагерь. 1,8 миллиона стали «спецпоселенцами» в необжитых районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Казахстана. Остальных лишили имущества и расселили в пределах своих же областей. Это те, кто прошел через ад трудпоселков, спецпоселений, трудармий, высылок – всего того, что скромно именуется «административными репрессиями».

Из воспоминаний: «...Был хмурый осенний день; на улице было грязно. Красные отступали и шли с Шаланской ropы  куда-то к Богородску /теперь - Камское Устье/ или же к Тетюшам; из окна столовой были видны эти нескончаемые колонны в серых шинелях, движущиеся по размятой дороге...  Что мне особенно запомнилось - это медные трубы молчавшего оркестра. У нас во дворе, или на лужайке, точно не помню, солдат из винтовки стрелял по галкам,  сидевшим на высоких церковных берёзах, а мы подбирали с земли, стрелянные горячие гильзы.

 ...В маленькой комнатке на стуле лежали приготовленные носки и ножницы. Папы дома не было.  Мама волновалась и плакала. В зале у нас было много офицеров. На стульях, даже в  столовой, лежало оружие - сабли, портупеи с кобурами. Вдруг офицеры заторопились,   разобрали оружие,  вышли через парадное крыльцо. В зальное окно я наблюдал,  как гарцевали они на лошадях,  удаляясь за Конов мост к Шаланской горе. Это отступали колчаковцы осенью восемнадцатого года.  В то смутное время мстительные сюкеевцы, сводили счёты между собой - доносили друг на друга, доносили колчаковцам, доносили и красным. После короткого пребывания колчаковцев, снова вернулись красные. Перед нашим домом на площади собрали группу арестованных мужиков. Перед тем, как увести их, эти бородачи поклонились в пояс на все четыре стороны, перекрестились на церковь.  Расстреляли их за Кирельском в поле; долго стоял на том месте большой деревянный крест, пугая проезжих»…

 Кроме того, множество крестьян бежали из деревень в большие города и на индустриальные стройки, спасаясь от репрессий, коллективизации и массового голода, ставшего последствием сталинской аграрной политики и унесшего, по разным оценкам, жизни от 6 до 9 миллионов человек. К ним относится и большая часть наших предков тех, кого раскулачили, но не расстреляли, они пережили голод и, не дожидаясь принудительной высылки,  уехали. Одним из них был мой дед Шишканов Михаил Семёнович 1905 г.р. (дед Алексея Шишканова. – Ред.) Отец его -  Семён Михайлович, лишившись после прихода к власти большевиков дома,  умер в 1925 году. Его дети, предчувствуя, что жить на родине им не дадут местные активисты, вырастая, уезжали из Сюкеево. Им повезло, обладая природной смекалкой, характерной для жителей Сюкеево и привитым в семьях трудолюбием, они смогли быстро освоиться в чужих краях, добиться успехов и даже стать известными на всю страну людьми. В журнале «Нефтяник» за август 1986 года написано том, что мой дед Шишканов Михаил Семёнович еще мальчишкой в  20-м году наблюдал за работавшими рядом с селом геологами-бурильщиками. Они казались ему очень важными и умными людьми. И у него возникло желание работать также как и они.

 К сведению: впервые местная нефть заявила о себе выходами битума около села Сюкеево. Узнав об этом, муромский купец Смолянинов в 1867 году пробурил две неглубокие скважины, которые не смогли преодолеть преграду из нефтяного известняка. Через десять лет помещик Глинка тоже пробовал добраться до нефтепластов, но не достиг даже известняка. Тем временем слухи о возможных залежах нефти в Поволжье просочились за рубеж, специалисты иностранных фирм стали периодически наведываться в село и бурить скважины. Безрезультатно. Вопрос о перспективности нефтебитумных проявлений волновал и новое правительство после Октябрьской революции. Основатель советской нефтяной геологии академик Иван Губкин в 1919 году организовал геолого-разведочную экспедицию в Сюкеево, четыре года вокруг села бурили скважины, однако промышленную нефть не получили. Поверхностные нефтепроявления все же были расценены как прямое подтверждение наличия залежей "черного золота" в Поволжье, и геологи направили свою энергию на другие регионы Татарии.  Видимо, за бурильщиками Губкина и наблюдал Михаил Семёнович в 1920-м году…

 Продолжение следует.