Несла дорога радость, горе, веру…

«Через Страшной мост шла дорога в Казань, Теньки. По ней и привезли слуги Гагарина  наших предков осваивать  и обрабатывать его земли (С.С. Гагарин – видный придворный деятель, служил при дворе императора, управлял царскими конюшнями, в начале 19 века получил земли и Теньковское имение от Нарышкиных. – Авт.).

«Барское поле» – по нему уходили на войну, на заработки в Казань после крепостного права (в лаптях, зипунах), на учебу, в ссылку. Теньки стало районным центром. Дорога не пустовала. Шли обозы из татарских деревень с грузом в Казань и обратно. Ехали в Бикеево на базар деловые люди в дорогих одеяниях и кибитках. Из Казани приезжали богатые клиенты - татары с украшенными шлеями на лошадях, сами в дорогой одежде. Со звоном бубенцов они проезжали через нашу деревню. Наши глазели на них… Никак не могу понять – по воспоминаниям жили там (в Бикеево)  бедно, хотя базар – это бизнес: ешьте, пейте, а на базаре все дорогое. Объясняли так: жили дружно, но бедно, так как все приходилось покупать на базаре – дрова, сено. У самих не было ни леса, ни пастбищ. Скотины было мало – негде было пасти. Пасли по очереди – русские вдоль речки, татары на мочажине.  Жили по разным улицам. Разъехалось Бикеево. Многие у нас осели. Им было дивно – лес рядом, дров много, большие пастбища. Грибы, ягоды, сено, дрова – все бесплатно».

Кто с грузом проезжал по дороге – ночевали у местных в деревне.  «До войны везли из Тетюш огромную рыбу белугу на санях с подсанками. Стоит и сейчас ее чучело в музее. По дороге шла вся культурная, деловая жизнь. Кино, артисты из Казани в страду, почта, которую в войну боялись из-за похоронок. Несла дорога радость, горе, веру, надежду, любовь. Она молчала, но не молчала душа идущих по ней в мороз, в непогоду, в лихие и добрые времена. Одних увозили в свадебном наряде, под звон бубенцов в надежде на светлое будущее, других везли в домовине со слезами, да с тревожными мыслями.

Наверху оврага, что шел от Страшного места в сторону Теньков, по разговорам был постоялый двор. Вспоминают старушки, как они в 17-20 лет  ездили  на луга за сеном на быках зимой. Война. Полуголодные, одежда не для зимы, обледеневшие, уставшие, молящие и просящие быков, завязших в бездорожье, таких же уставших и измученных, чтобы они вставали и довезли груз и девчат до дома, где тускло светили лампадки или фонари. Темно, жутко им. Деревня переживает. Идут встречать старики: «Гибните, девки?»,  «Да, гибнем, дедушка!» - так говорили, когда встречали их с лопатой, чтоб откопать им дорогу у Страшного моста. Люди вытерпели. Уехали, ушли по этой дороге навсегда искать приюта в надежде на лучшее. Перепахали и дорогу… По ней ездили на Сабантуй с красными флагами, песнями, гармоникой.  Между молодыми возникали драки. До войны трое наших за драку с балчиклинскими ушли в казенный дом. Война их нашла и там – погибли ребята. Со слезами провожающих уходили по дороге на войну мужики, ребята, девчата. По ней приносили похоронки о их гибели. Отправляли на Урал и в другие места - кого по воле, кого поневоле. Вели угрюмых дезертиров из их землянок в Студеном лесу…  Увозили молча осужденных за убийство своих кровных – брата, сына. Не нам осуждать тех, кто участник этих трагических дел. Не дай Бог побывать в их шкуре в то время. «Не суди и не судим будешь».

Нет той дороги – другими путями добираемся мы до Казани,  да и деревни «Новосергиево» больше нет на карте, но есть хутор, расположенный на этом живописном месте и, конечно, воспоминания, которые ложатся ровными строчками на белый лист…