Камское Устье: исторические очерки. Часть 43.

Когда мы приехали в Камское Устье, то билеты в кино продавала женщина, проживавшая в самой верхней части улицы Малая Колхозная. Затем кассиром начала работать Сосипатрова Светлана. Я не помню, чтобы она где-либо еще работала кроме клуба. В зрительный зал пропускала Лизунина Евдокия Михайловна – тетя Дуся. Прошмыгнуть мимо нее без билета или пройти с испорченным, с просроченным билетами было невозможно. Наверное, попасть в алмазный фонд СССР было намного проще, нежели попасть в кино без билета при «тете Дусе». Ну, а когда демонстрировали культовые фильмы – такие, как «Застава в горах», «В квадрате 45», «Смелые люди», «Чапаев», «Кубанские казаки», «Максимка», - то на помощь ей приходил знаменитый «Трубка». О, это была легендарная личность – Клюшин Николай Тихонович. Хорошо помню этого человека: смуглый, с воловьими навыкате глазами, с отвисшей нижней губой и неизменной трубкой в зубах. Ходил он в кожаном пальто в сопровождении иссиня-черной собаки по кличке «Найда». Дом его находился на берегу Волги недалеко от нынешнего пассажирского причала. Насколько я помню, он нигде не работал, возил с лугов дрова на своей лодке, окрашенной голубой краской, с шестисильным стационарным мотором. Он почему-то позиционировал себя внештатным сотрудником милиции и по этой причине любил наблюдать за порядком в очередях за хлебом и другими дефицитными продуктами. Надо сказать, что мы – подростки – его побаивались. Интересно, что самыми желанными были билеты в кино не на первые ряды, и даже не на средние ряды, а на последние. Зал имел уклон в сторону сцены, и, заняв самые последние ряды, можно было безнаказанно стрелять из рогатки по тем, кто сидит впереди и ниже. В этом случае тем, кто сидит впереди, следовало поднимать воротник и не оглядываться назад. Если фильм был особенно интересным, то его можно было посмотреть еще раз. Для этого надо было в тот момент, когда после окончания фильма все зрители выходили из зала, спрятаться под сценой.  Со стороны зала уже заранее в нижней части сцены на нескольких досках были вырваны гвозди. Таким образом, отодвинув эти доски, можно было забраться под сцену и, скорчившись, ждать начала следующего сеанса. В таком случае, даже неумолимая «тетя Дуся» и свирепый «Трубка» не имели возможности извлечь нас из-под сцены.

Когда начинался следующий сеанс, выбравшись из своего укрытия, рассаживались на полу перед первым рядом. Фильм уже приходилось смотреть, задрав голову, так как экран висел практически над головой. Но такие фильмы, как «Застава в горах», того стоили.  Вспоминаю, что в те времена многих лошадей называли «Орлик». На кино мать давала в неделю один рубль и ни копейки больше. Родители в кино ходили не так часто, но вот новогодний бал-маскарад в клубе они не пропускали. Участвовали в нем только взрослые. Всякую разную «шелупонь» не пускали и на пушечный выстрел. Когда я в шестом классе попытался проникнуть на школьный бал-маскарад, то старшеклассники, дежурившие в дверях, в два счета выставили меня на улицу…

После бал-маскарада родители несколько дней обсуждали костюмы участников, говорили о тех, кто занял второе и третье места. О первом месте они вспоминали как-то мало, очевидно, потому что оно всегда доставалось Кураминой Зое Михайловне. До середины пятидесятых годов телевизоров в поселке практически не имелось. Первые телевизоры появились у Кузнецова Владимира Ивановича и у адвоката Шагимарданова (к сожалению, имя и отчество запамятовал).  Кузнецов проживал на Южной околице, а вот Шагимардановы жили недалеко от нас – сначала на берегу Волги, а затем на углу нынешних улиц Ленина и Советская. Сейчас этого дома нет, там находится огород семьи Харьяновых.

У семье Шагимардановых было два сына: Марат 1947 года рождения и Ильгизар 1948 года. Летом по вечерам мы приходили к их дому, а Марат или Ильгизар открывали калитку, и мы через двор заходили в сени и рассаживались на полу. Хозяин и хозяйка сидели в передней части дома и смотрели телевизор, а мы тоже смотрели, только из сеней через дверь. Если хозяин вставал со стула, то мы горохом выкатывались во двор, однако, через несколько минут снова заходили. Надо сказать, что изображение было плохое, шли постоянные помехи. Вскоре эта семья из поселка уехала…

С весны и до самой зимы все свое свободное время подростки проводили на Волге. Нормой считалось 18 раз за день искупаться. Высший пилотаж – прыгнуть вниз головой со второго этажа пристани. Прыжки «солдатиком» или «бомбой» не признались. Самые отчаянные умудрялись проныривать под днищем пристани. Надо сказать, что риск был смертельный.

Вспоминаю, как в 1955 году подросток постарше меня проныривал под причалом ВОРП (Волжское объединенное речное пароходство. – Ред.) и погиб. В те времена некоторые подростки купались в плавках из очень прочного материала – «чертова кожа». В таких плавках вместо резинки использовался шнурок, который использовался шнурок, который завязывался на бедре. Проныривая под пристанью, он зацепился плавками за выступающий со дна пристани металлический штырь, освободиться не смог и погиб…

Как уже упоминалось, сено для скотины заготавливали в лугах. Зимой сено с лугов возили на быках, телятах и даже на собаках и коровах. Таким же способом привозили и дрова. Лошадей в те годы держать запрещалось, так как они считались орудием производства. На весь поселок в частной собственности имелась всего одна лошадь. Она была у Шарафеева Яхутдина, проживавшего на улице Коммунальная, звали ее Беляк. Местные власти, видимо, закрывали на этот факт глаза, так как хозяин имел большую семью.

В поселке было много коров и овец. На Южной околице была своя череда по пастьбе, в центральной части была вторая череда: пасли по оврагам в сторону Зимовья. В верхней части поселка было еще одно стадо. Поэтому неслучайно, особенно зимой, на прилавках базара лежало огромное количество сливочного масла и мяса.

Вечером приходилось встречать из стада корову и овец, а идти за ними крайне не хотелось. Приходилось ездить в луга и за дровами. Надо сказать, что зимы в те годы были довольно суровые, и самые лучшие дни для нас были, когда на улице стоял крепкий мороз. Больше всего радости доставляло утреннее сообщение по местному радио о том, что из-за низкой температуры занятия в школе отменяются. В таком случае можно было привязать коньки и идти кататься. На коньках, в основном, катались по улице Кооперативная – от клуба и вниз. Причина была в том, что там располагалась столовая водников, в ней можно было погреться и потереть щеки.

Приникнув носом к витрине буфета, можно было полюбоваться красивыми пачками папирос «Казбек», «Дели». Но особо впечатляли большие квадратные бруски сыра – желтого цвета, с дырочками, облицованный красным воском. Он казался невероятно вкусным. Но попробовать его в столовой никогда не удавалось, - родители на такую блажь деньги не тратили. Зато его можно было попробовать на Волге. В те времена холодильников на пароходах еще не было. Испорченные продукты, в том числе и сыр, просто выбрасывали за борт, чайкам на пиршество. Мы на лодке вылавливали его, но этот, такой красивый на вид сыр, был совершенно невкусным – соленым, и совсем не сладким, как бы нам хотелось…

И вот, мы катались на коньках таким образом целый день. Если хотелось есть, то в Красном Долу можно было отыскать выброшенные из магазинов рыбные консервы, у которых истек срок годности. Никакого бомбажа в таких банках не было и в помине. Почему-то консервы в магазинах были все из речной рыбы. Хорошо помню рыбные консервы «Сом», «Язь», «Лещ», «Налим». Открывали такие банки консервов и ели.  Не помню ни одного случая отравления.

Требования к санитарным нормам были крайне жесткие: по истечении срока годности продукты уничтожались. Никакой передачи в другие, более мелкие, магазины для повторной реализации, как это сегодня принято у «эффективных» собственников – такого не было и в помине. Ни работники складов, ни продавцы унести домой просроченные продукты даже и не пытались, боясь милиции. Да и списание и уничтожение продуктов происходило комиссионно…

Особо популярным было катание на коньках на школьном озере. Как только оно замерзало, туда, казалось, собирался весь поселок.  Катались с факелами до полуночи, а днем играли в хоккей, в самый простой – русский хоккей. Здесь были не нужны высокие борта, не нужны дорогие клюшки. Летом вырезали искривленный у земли ствол орешника - и клюшка готова. Проходя в 2019 году         мимо озера, замерзшего так, что лед был как стекло, вспоминал свое детство: как вздрагивали от волнительного желания одеть коньки и сделать по озеру несколько кругов. Но грозный аншлаг напоминал, что выход на лед запрещен. Грустно, как же это грустно…

Мне уже за семьдесят, однако коньки хранятся у меня до настоящего времени, как и кроссовки с шипами. Надо сказать, что коньки использовались и для другой цели. Они были необходимы для изготовления аэросаней. Что же такое – аэросани? Это настоящий шедевр местной подростковой инженерной мысли. Для их изготовления использовались две пары любых коньков. Вначале делался передок: брались два бруска, и к ним прибивались коньки, - желательно «спотыкушки». Затем к этим брускам сверху прибивалась поперек доска длиною около сорока сантиметров, и посередине в ней делалось отверстие. Затем брались еще два бруска и к ним также прибивались коньки. На бруски опять же прибивалась доска, но значительно длиннее – примерно 70-80 сантиметров. Затем бралась доска еще длиннее и прибивалась на доску сзади. На другом конце также делалось отверстие - и в него, и в отверстие от передка вставлялся болт с гайкой, либо просто шпиль, который загибался внизу. От поперечной доски задка под углом к доске, которая соединяла передок и задок, также прибивались по обеим сторонам доски. По обеим сторонам передка крепились концы веревки. Аэросани готовы. Ими было удобно управлять: в какую сторону тянешь веревку в ту сторону поворачивается и передок, а следом и вся конструкция. Если потянешь за оба конца веревки, нажав при этом ногами на передок, то он поднимался вверх и происходило торможение. Кататься на аэросанях по улице Кооперативная было опасно: там всегда ходило много людей, и была опасность их сбить, да и машины ездили… Поэтому, в основном, катались по нынешней улице Ленина. Надо сказать, что по этой улице возили обычно сено, дрова, а машины, как правило, ездили по Кооперативной…

Продолжение следует