Камское Устье: исторические очерки. Часть 42.

В ресторане работали две смены. Их возглавляли главные повара. В одной смене главным поваром была Шуренкова Александра, во второй – Потанина Клавдия. Мать работала в смене Потаниной. Она всегда восхищалась честностью и порядочностью Клавдии Ивановны. Кстати, умерла она всего несколько лет назад.

Буфетчицами были Зуглова А. и Гимадеева З. Начальником столовой в те годы работал Степанов Николай Алексеевич, а главным бухгалтером  - Ефименко  Алексей Тихонович. Начальником ОРСа работал Ахметзянов Рауф (к сожалению, отчество его я запамятовал). Мать рассказывала, что в коллективе его очень уважали и сожалели, когда его перевели в Казань. 

Заведующими складами тогда работали Антонов Константин и его жена Антонина Степановна. Мать рассказывала, что Камско-Устьинским РайПО в то время руководил Карташов Александр Григорьевич, и между ОРСом и РайПО шла конкуренция. Это передавалось и работникам более низкого ранга. Поэтому нередко можно было услышать нелестные отзывы конкурентов друг о друге, особенно по объектам общественного питания.

Имелось у водников и свое отделение милиции. В нем на службе состояло 4 человека.  Двое из них были офицерами, а двое других – сержант и старшина. Начальником был молодой, но невероятно полный человек по фамилии Кряков. Мать рассказывала, что на обед он заказывал глазунью из шести яиц.

Вторым офицером был Гильмутдинов Гильмулла – строгий, но исключительно честный и принципиальный человек. Кроме них в отделении служили Усанов Николай и Хуснуллин Каюм. Надо сказать, что работы у них было предостаточно. В те времена при большом скоплении людей на берегу Волги постоянно вспыхивали драки, бывали и кражи. Крупные драки возникали между местной молодежью и командами пароходов, а то и нескольких пароходов. В этих случаях драки пресекали и сотрудники районной милиции. Нам, подросткам, было интересно смотреть, как во время драки матросы размахивали ремнями с пряжками, а местная молодежь использовала подручные средства.

Кстати, такая же картина была и в школе. Каждую перемену кто-то с кем-то обязательно подерется. Это было обычным явлением, и никого не удивляло, не шокировало. Учителя об этом прекрасно знали, но особо не беспокоились. Дело было в том, что при любой драке подростками соблюдались особые требования. И были эти правила настолько естественны, что выполнялись неукоснительно. Все прекрасно знали, что «если двое дерутся, - третий не лезь», «двое одного не бьют», «лежащего не бьют»... О том, чтобы нанести удар ногой, никому и в голову не приходило. Когда в 1953 году я впервые пришел в семилетнюю школу, то уже на первой перемене подрался с одноклассником. После уроков драка продолжилась. Учитывая, что по-русски я говорил плохо, то меня начинали дразнить. Поэтому к новым одноклассникам привыкнуть было нелегко.

Вспоминаю, что на месте, где сейчас расположена улица Нариманова, в октябре 1957 года подрались ранее закадычные друзья Ларягин А. и Селиверстов Г. Так вот, для моральной поддержки с каждой стороны пришло по пятьдесят человек, но никто из них не вмешивался.

Если выразиться точнее, то эти подростковые драки больше напоминали средневековые рыцарские турниры. Никому, например, не могло прийти в голову ударить девушку…

Хорошо помню, как после окончания школы меня буквально шокировал американский фильм «Клеопатра», где главную роль играла престарелая Элизабет Тейлор. Но дело было не в ней, потрясло то, что Антоний – претендент на титул императора Рима – ударил по лицу египетскую царицу Клеопатру из древнего и великого рода Птолемеев. А это не какие-то плебеи, изгои общества, не рабы, а элита…

Таким образом, уже в шестидесятые годы прошлого века американцы свою гангстерскую культуру вбивали нам кулаками претендента на римский престол. Результаты, как видим, налицо. Но в те годы царствовал культ силы, а не насилия и денег. После таких детских драк с жестким соблюдением элементов благородства и вырастали настоящие мужчины, настоящие защитники Родины.

Десять лет назад весь мир потрясла трагедия, случившаяся во внешне благополучной и сытой Норвегии. Местный националист Андерс Брейвик хладнокровно расстрелял из автомата около восьмидесяти молодых людей. Вначале он убивал людей на берегу фьорда, на котором расположена столица страны Осло, а затем переправился на остров Утейа, где отдыхала местная молодежь, и продолжил свои преступления.

Страшное, бесчеловечное преступление. Но поражает другое: на острове находилось несколько сот молодых людей, которых преступник расстреливал, и при этом он несколько раз садился на землю и перезаряжал автомат.  Для того, чтобы напасть и обезоружить его времени было вполне достаточно. Но никто не решился на это, - они безропотно и покорно ждали своей участи и были уверены, что преступника должна уничтожить полиция…

Еще большее отвращение вызывают беспорядки, произошедшие в канун 2016 года в Германии. Выходцы с Ближнего Востока, Африки, развращенные пресловутой местной толерантностью, в городе Кельн нападали на женщин, применяя физическое насилие. Однако, ни один немец не защитил жертв этих преступлений. Вместо того, чтобы дать отпор завравшимся эмигрантам, дать им понять, что Кельн – это, в первую очередь, немецкий город, мужчины на следующий день одели юбки и устроили шествие с лозунгами: «Мы все – женщины!» Вот так за семьдесят с небольшим лет толерантность и ювенильная юстиция немцев, считавших себя сверхчеловеками и поставивших себе на службу всю Европу, пока не споткнулись об СССР, превратили в жалкое подобие мужчин. Как следует из статистики, 40% немецких мужчин хотят быть домохозяйками…

У нас же тогда авторитетом пользовались те, кто был сильнее и благороднее. Вспоминаю, как из поселка имени 9 января (Тенишево) Смирнов Юрий на перекладине подтянулся 27 раз, – вот он и стал для меня непререкаемым авторитетом.

Или, позднее, другой случай.  В начале шестидесятых годов, работая в Казани, я приезжал в отпуск домой. Мне приходилось видеть, как местный житель Кудалов Виктор Андреевич летом приходил на берег Волги, снимал свой олимпийский костюм и уплывал на другой берег к бору, что в Лаишевском районе, до которого добрых 6-7 километров. Приплывал он обратно в 3-4 часа после обеда. И все это время его одежда лежала на лодке, и к ней никто даже не смел приблизиться, хотя о такой олимпийке многие мечтали, а мне она даже снилась по ночам. Вот таков был авторитет этого атлета. Между прочим, больше никто не переплывал Волгу в ее нынешних берегах. Хотя при узкой Волге таких смельчаков было немало. Но тогда река летом была не более восьмисот метров ширины. Конечно, течение было очень быстрым. Если встать лицом против течения, а затем плыть самым эффективным способом по-мальчишечьи (кролем), то все равно останешься на месте. Надо сказать, что в те годы мы все еще жили под впечатлением от прошедшей войны. Жизнь как бы разделилась на две части – до войны и после войны. Многие мужчины еще ходили в военной форме, в которой они пришли с фронта. Мой отец еще долгие годы предпочитал костюму офицерскую гимнастерку, подпоясанную широким красивым  ремнем и брюки «галифе» с хромовыми сапогами. Вспоминаю, как мать в мои детские годы подшучивала над отцом на том основании, что у отца шинель была обычная, а она пришла с войны в 1942 году в шинели из хорошего сукна, которые выдавали в авиации, хотя сама служила в зенитной артиллерии. Естественно, что и игры у детей были в войну. Вспоминаю, что правила здесь были жесткие. Играли две команды – русские и немцы. При любых обстоятельствах побеждать могли только русские. По этой причине русскими были самые сильные, ловкие и смелые. Все остальные становились немцами. Споры, в основном, шли о том, что все хотели быть русскими, и никто не хотел быть немцем. Но больше всего слез и обид возникало по той причине, что согласно правилам играть в войну имели право только те, чьи родители погибли или были участниками войны.  Если родители не были на войне, в игру они не принимались даже немцами. Вспоминаю, как со слезами некоторые уверяли, что отцы погибли на войне, хотя родились они уже после ее окончания, искали и другие уловки. Игры в войну продолжались до тех пор, пока страшную войну подростки с подачи недалеких взрослых начали игриво называть «войнушкой». Вторым развлечением для тогдашних детей и подростков, конечно же, было кино. Посмотреть детские кинофильмы можно было в районном клубе, он находился на том месте, где сегодня расположено здание Управления сельского хозяйства, Пенсионного фонда, социальной защиты.  Демонстрировали фильмы также и в актовом зале дирекции МТС (машинно-тракторной станции) – позднее здесь располагалась райсельхозтехника, ныне – контора агрофирмы. Надо сказать, что в те времена МТС находилась далеко от центра поселка. Начиная от маслозавода до МТС, не было ни одного здания. Ближайшим к нему был так называемый микрорайон «Калбашки».

Летом приходил агитпароход, на верхней палубе которого располагался кинозал. Так что кино можно было посмотреть и на этом пароходе. Однако, такое было не часто.

В районном клубе детские сеансы начинались в 11 часов, билет стоил один рубль. Промежуток между сеансами составлял 2 часа. Для взрослых фильмы показывали в шесть и в восемь часов вечера. Надо сказать, что на всех сеансах зал был заполнен до отказа, билеты распределялись даже по организациям. Купить билет на детский фильм было очень даже непросто. Самыми первыми за час с лишним до открытия кассы приходили самые маленькие, чтобы быть первыми. Однако, через некоторое время приходили подростки постарше и, бесцеремонно оттолкнув младших, первыми вставали к кассе. Но затем подходили ребята еще старше, и уже они становились первыми у кассы – и так далее. Но самыми ушлыми были подростки с Южной Околицы. Они приходили в клуб незадолго до открытия кассы и приводили с собой взрослого мужчину-калеку с клюшкой. Как только он заходил в фойе, то мог клюшкой и поколотить стоящих в очереди. Все с воем разбегались. А те, кто с калекой пришел, приобретали билеты на лучшие места. Помню хорошо и фамилию, и имя этого человека, который был участником войны, где, очевидно, и получил увечье и контузию. Однако, по этическим соображениям назвать его не имею права…

Продолжение следует