Камское Устье: исторические очерки. Часть 40.

Приходилось срываться с насиженных мест

В проулке, ведущем к больнице водников, по которому можно было ходить только пешком, находился колодец. Учитывая, что весь склон к Волге состоял из сплошного перегноя, то здесь буйно росли крапива и чертополох. И тем не менее, в этом проулке также расположились два жилых дома. С правой стороны по спуску в старом доме проживала бабушка «Елюха». Какая у нее была фамилия и какое имя она носила никто не знал. Она занималась изготовлением венков на продажу. На противоположной стороне стоял новый красивый дом Дыренкова Юрия, - позднее он уехал из Камского Устья.   

За проулком далее вдоль улицы стоял дом Комаровых. Они его перенесли в верхнюю часть нынешней улицы Ленина, сегодня этого дома уже нет. Затем шел дом Сидоровых. Хозяйка работала на радиостанции, муж страдал тяжким заболеванием. Дом перенесли на Южную околицу. Надо сказать, что и дом Комаровых, и дом Сидоровых, и некоторые другие дома еще были на прежнем месте даже в начале шестидесятых годов…

Следующим после Сидоровых шел дом Коняхиных. Хозяйку звали «тетя Оня». Возможно, это сокращенное имя «Анисья». Дом перенесли на улицу Коммунальная, и в настоящее время он в таком же виде, как и прежде, стоит во дворе хозяйства правнука Дмитрия Редкова.

Далее в этом ряду находился пятистенный дом - его называли «поповский».  До двадцатых годов он принадлежал местному священнику, затем стал коммунальным. В одной его половине проживала семья учителей Батуровых, а в другой – семья Абзаловых. Позднее Батуровы перешли жить в свой дом по улице Кооперативная – сегодня его уже нет, а Абзаловы поселились в доме ИТР (инженерно-технических работников) водников. Сегодня этого дома тоже не существует.

Через небольшой промежуток находился дом Сиговых - там жила престарелая женщина, и после ее смерти этот дом долго пустовал. На этой же улице чуть ниже по склону находился дом Крикуновых. Хозяин работал на речном транспорте, сын Аркадий также был речником. Сын Владимир жил в Казани, после окончания юридического факультета КГУ работал в Ленинском РОВД. Дочь Валентина была замужем за Абрамовым Александром, а дочь Анна – за Веденяевым Василием…

В те времена так жила вся страна

Далее начинался склон, который вел к базарной площади. Так вот, в начале этого склона находилась каменная часовня, воздвигнутая на средства местного крестьянина Горелова Григория Яковлевича. Она была построена в связи со спасением наследника царского престола Николая Александровича во время покушения на него в Японии. Ниже стоял дом Морозовых: их сына Геннадия я знал, он был постарше меня. Еще ниже находился дом, в котором проживали две семьи. В одной половине – семья Елантьевых, а в другой – Булатовы. Дом стоял на склоне, был старый, одной стеной прилегал к горе, а его крыша находилась почти на одном уровне с дорогой. Интересно, что Загит Булатов до войны и в годы войны работал председателем райисполкома. В семье вместе с родителями проживало еще и пятеро детей. Вот в таких условиях проживали в те времена руководители. Тогда им дома за счет бюджета района или предприятий не строили…

Уже упоминал, как этот человек во время войны встретил моего отца, который вышел из госпиталя и приехал в Камское Устье. Булатов помог устроиться ему на работу и найти жилье, и отец всегда самыми добрыми словами вспоминал о нем. Хорошо помню всю семью Булатовых – Софью Загитовну, Нелю Загитовну, Альфию Загитовну, Ильмаза Загитовича, Азу Загитовну. После подъема воды на Волге дом они построили на улице Новостройка – ныне называется Профсоюзная. Дом до сих пор сохранился…

Прошу читателей понять, что я отнюдь не призываю к аскетическому образу жизни и самоограничениям. В те непростые времена так жила вся страна. Я всего лишь констатирую тот факт, что бедные люди хотя и менее свободны, но более человечны и добрее. Роскошь и богатство, нажитые нечестным трудом, ведут к вырождению. Подробно пишу о этой семье, так как это был самый крайний дом, - ниже уже находилась электростанция водников. Семья Елантьевых из этого дома также перешла жить на улицу Профсоюзная. Их дочь и сегодня проживает в Камском Устье на Южной околице.

Снос домов из-за оползней

И наконец назову еще четыре семьи, чьи дома были снесены из-за подъема воды, хотя они от Волги находились достаточно далеко – на улице Маяковского, возле сегодняшней запруды. В пятидесятые-шестидесятые годы этой запруды еще не было, на этом месте находились капустники, а затем мы играли там в футбол. Эти дома пришлось сносить, так как в земле появились трещины, и она стала сползать. Позади огорода Шугаева Ивана Михайловича стоял дом Агаповых – они его продали и уехали из Камского Устья. А по другую сторону - тогда на месте нынешней запруды был деревянный мост – на северном склоне оврага с левой стороны дороги стоял дом Кутновых. В нем проживала Кутнова Лидия с престарелой матерью. После сноса дома они построили маленький дом на Алтае, сейчас его уже нет. Выше был дом Левагина Михаила Ивановича. Когда начала сползать земля, он перенес свой дом повыше. В настоящее время этот дом сохранился, хотя и принадлежит уже другим хозяевам. С правой стороны от дороги находился дом Власевниных. Свой дом они перенесли на улицу Нариманова, - сейчас он также принадлежит другому хозяину. Место, где раньше находился дом Власевниных, можно увидеть и сейчас, - на северном склоне оврага заметна ровная площадка, где растут две яблони и фруктовый кустарник…

Вынужденный снос домов – трагедия семей

Вот мы и перечислили всех жителей Камского Устья, чьи дома были снесены с берега Волги после образования Куйбышевского водохранилища.  Сюда можно добавить разве только еще тех, кто проживал за бывшим Заготзерно. Но они снесли свои дома не по причине обвала берега, а после того, как Заготзерно перевели в село Красновидово. Так, Сороковнин Николай Федорович поселился на улице Коммунальная, а его отец проживал на нынешней улице Ленина. 

Как видим, многие семьи после сноса домов уехали из поселка, и это, несомненно, для них стало трагедией. Да и мы потеряли немало замечательных людей.

Началась посадка деревьев

А теперь о жизни в поселке в шестидесятые годы. Как известно, до революции за селом Богородское в сторону гипсового рудника все овраги и склоны к Волге были покрыты зарослями орешника-лещины. Как рассказывала бабушка, начало сбора орехов определяли на сходе. Чаще всего этой датой было 15 августа: за сбор орехов до этой даты можно было отведать и розог.

Эти заросли орешника просуществовали до 1942 года. В чрезвычайно холодную зиму 1941-1942 годов орешник вымерз, и в годы войны его вырубили на дрова. Хорошо помню, что в школьные годы на горе Лобач деревьев не было вообще. На фотографии 1958 года это прекрасно просматривается. Кустарники и деревья росли только на обрыве к Волге. Такая же картина была и в Зимовье: в самой глубине урочища росли два вяза, а больше деревьев не было. Кустарник и липа росли на самом волжском обрыве. Зимой на лыжах можно было кататься по всем склонам, - они были абсолютно чистые...

Когда в 1957 году образовалось Куйбышевское водохранилище, на нем бушевали свирепые штормы. Пароходы по несколько дней не могли причаливаться к пассажирской пристани. В Казань уезжали из «Порт-Саида», а иногда из Затона имени Куйбышева.

В 1956 году началась посадка деревьев вдоль горы Лобач и далее до деревни Заовражные Каратаи. Позднее стали сажать деревья от Камского Устья в сторону поселка им. 9 января (Тенишево). Первый раз мне пришлось посадить деревья на Лобаче весной 1960-го года.  Сейчас это одни из самых больших и старых деревьев. Нам выдавали специальный инструмент – у металлического штыря с поперечной ручкой внизу имелась заостренная часть, напоминающая наконечник копья или меч. Нужно было воткнуть этот инструмент в землю, пошатать его, а затем вытащить. Образовывалось коническое углубление, куда и сажали саженцы сосны, засыпали землей и слегка ее уплотняли.

Сажать деревья нас посылали из школы, но ходили и родители. По решению местных властей, все, кто имел скотину, обязаны были отрабатывать на посадках деревьев. Учитывая, что в те годы у нас были и корова, и овцы, то мы с отцом несколько дней ходили на эту работу. Руководил всеми этими делами тогдашний главный лесничий Больше-Кляринского лесничества Ирек Гаязович Гатин. Об этом человеке можно говорить много теплых слов – он это, безусловно, заслужил. Позднее началась посадка деревьев в Зимовье – но тогда я уже закончил школу и подался в Казань за призрачным счастьем.

Обратил внимание на интересный феномен: после того, как выросли деревья, посаженные в шестидесятые годы, климат в поселке стал мягче. Во всяком случае, штормить на Волге стало значительно реже, и суда на подводных крыльях в восьмидесятые-девяностые годы в редких случаях не могли причалить к пристани…

Малочисленность дождей в селе Богородское

Обратил внимание и еще на один факт: в детстве, когда на горе Лобач и в Зимовье вообще не было деревьев, летом, после жары, до самой осени не было дождей. Замечал, что едва дождевые тучи, напитанные влагой, подходили с Запада к поселку, они сразу делились на две части – одна уходила в сторону Лаишевского района, а вторая - в сторону Спасского.

Позднее пришло понимание, что гора в сильную жару нагревается и горячий воздух, поднимаясь вверх, разрывает низко плывущие дождевые облака, и они уходят в сторону от Камского Устья. Этот феномен находит подтверждение и в том плане, что Богородское по историческим меркам село совсем молодое, и первыми жителями были не крестьяне, а рыбаки. Еще в 1648 году немецкий путешественник Адам Олеарий (настоящая фамилия – Ольшлегель - путешественник, географ, ориенталист, историк, математик и физик. Является конструктором и куратором создания с 1654 по 1664 года Готторпского глобуса. – Ред.) во время своего путешествия по Волге подробно описывает села Теньки, Заовражные Каратаи, Сюкеево, но ни слова о Богородском – этого села еще не было…

Сколько я проживаю в Камском Устье, не помню ни одного случая, чтобы кто-то нашел в поселке хотя бы один исторический экспонат. Это говорит о том, что ни во времена Волжской Булгарии, ни во времена Казанского ханства здесь никто не проживал. И это при том, что рядом течет великая река, а в нескольких километрах – устье другой, не менее великой, реки Камы, раскинулись бескрайние луга с прекрасными сенокосами, озерами, полными рыбой. Тем не менее, люди здесь не жили, землю не обрабатывали, скотоводством не занимались. Объяснить этот факт можно только тем, что, скорее всего, в поселке выпадало мало дождей. И только благодаря лесу, выросшему на Лобаче и в Зимовье, этот негативный момент немного смягчился. Так что лес, который высадили наши родители, надо беречь пуще всего…

Изменения в школьной жизни поселка

А я между тем в 1960 году добрался до десятого класса. До этого из четырех седьмых и двух восьмых остался один класс, и после седьмого класса мы учились в средней школе. Учиться в десятом классе мы начинали еще в старой деревянной школе, но уже после нового года мы перешли в новую школу: отделочные работы в ней закончились в декабре 1960 года. Впервые довелось учиться в школе с центральным отоплением и электрическим освещением, в больших светлых классах с прекрасным спортзалом и стадионом. Там, где сейчас стоят жилые дома нашей поликлиники, ранее был стадион с гаревой беговой дорожкой и футбольным полем.

Больше всего нравилось читать книги. Зимой, когда день был особенно коротким, я приходил домой поздно вечером и ставил обледенелые штаны к печке. Тогда -  до конца пятидесятых годов -  мы жили с керосиновой лампой, но желание читать было столь огромным, что я зажигал лампу, висевшую под потолком. Затем убавив свет, потому что все в доме уже спали, вставал на табуретку под лампу и начинал читать. Это было настоящее мучение, руки немели, но хорошая книга того стоила...

Продолжение следует