Камское Устье: исторические очерки. Часть 47

Большая вода – большие теплоходы

В поселке из шести осталась одна пристань. Да и то это была не классическая пассажирская пристань, а разного рода списанные баржи. Одно время как пассажирская пристань использовалась даже баржа для перевозки скота с высокими бортами.  Вспоминаю, как в октябре 1964 года во время сильнейшего шторма волнами разбило пристань, и она затонула. Днище от этой пристани и в настоящее время лежит на дне наискось от кормовой части нынешнего причала. Во время шторма «омики», «ракеты» и «метеоры» не приставали по несколько дней. Когда я работал, а затем учился в Казани, то нередко приходилось уезжать из Затона имени Куйбышева или «Порт-Саида».

С приходом большой воды с Волги исчезли колесные буксирные пароходы, трофейные немецкие самоходные баржи и катера. На их место пришли самоходные баржи большой грузоподъемности, танкера, винтовые буксиры, так называемые «музыканты», так как на них всегда играла музыка. Плоты стали водить не колесные, а винтовые теплоходы. Появились и новые пассажирские пароходы. Частично они строились в Советском Союзе, частично в странах социалистического лагеря. Уже в 1956 году мы с другом, забравшись без билета под брезент шлюпки, прокатились на одном из первых появившихся на Волге красавце-теплоходе «Эрнест Тельман». На нем мы доехали аж до Тетюш, хотя каждому из нас тогда не исполнилось еще и двенадцати лет. Строились эти трехпалубные теплоходы в городе Росток в Германской Демократической Республике. Кстати, этот город находится на той же земле, что и город-побратим Камского Устья Людвигслуст.

Еще раньше на Волге появились двухпалубные винтовые теплоходы «Грузия», «Белоруссия», «Украина». Их строили в городе Комарно в Чехословакии. Эти суда долго ходили из Казани до Болгар и Ульяновска. Судьба «Украины», зачем-то переименованной в «Булгарию», оказалась трагичной. В 2011 году судно затонуло, погибли люди…

Тогда на Волге появились и новые пассажирские колесные пароходы, более приспособленные к высокой волне. Эти пароходы строили в Венгрии на верфи в Будапеште. Обычно они ходили по маршруту Казань – Пермь либо Казань – Уфа. В молодости мы предпочитали на выходные приезжать домой именно на этих пароходах. Из Казани они отправлялись в три часа дня, а при отходе всегда гремел «Марш Славянки».

Уже после отхода можно было подняться в ресторан и заказать самое лучшее – по тем временам – уфимское пиво, солянку и бифштекс. И так под музыку, потягивая пиво, доезжали до Камского Устья. Вспоминаю, как в семидесятые-восьмидесятые годы неженатые великовозрастные парни из деревень специально ездили до Казани и обратно на таких пароходах, чтобы вдоволь отдохнуть…

Последствия политической кампании

После доклада Никиты Хрущева о преодолении культа личности Сталина на двадцатом съезде КПСС началась кампания по переименованию городов, районов, улиц.  Вспоминаю, что родители были в недоумении: в международном коммунистическом движении также произошел раскол. Троцкисты во главе с Хрущевым всеми силами стремились вбить клин в отношения с компартией Китая. К несчастью, это им удалось, - дело дошло до военных конфликтов на границе. Произошел раскол и среди населения нашей страны: одна часть его, задрав штаны и юбки, побежала сносить памятники, переименовывать улицы и города, а другая – выражала глухое недовольство.

Не осталось в стороне и Камское Устье.  Центральная улица поселка – имени Сталина – была переименована в улицу Карла Маркса. В сквере перед средней школой, которая находилась тогда на территории нынешнего парка Победы, был снесен памятник Сталину. Несколько лет назад я читал в газете воспоминания жителя Казани. Он утверждал, что в середине шестидесятых его отец работал в Камско-Устьинском РК КПСС и, якобы, он и снимал с пьедестала памятник. Так ли это было, сказать сложно. Во всяком случае, мне приходилось слышать своими ушами об этом событии от ныне покойного Сороковнина Павла Николаевича: что он по указанию руководства снимал памятник вождю и закопал его за маслозаводом…

Были переименованы колхозы и совхозы. Города Сталино, Сталинобад, Сталинири стали называться Донецк, Душанбе, Кутаиси. Городу Молотов вернули прежнее имя – Пермь, Чкалов вновь стал Оренбургом, а Щербаков – городом Рыбинск. И это было естественным явлением: все-таки эти городам возвращали их исконные названия и народом это воспринималось спокойно. Но переименование города-героя Сталинграда в Волгоград вызвало бурю негодования в стране. Не могу не привести на этот счет известный казус, о котором зарубежные средства массовой информации не раз писали. В 1995 году, к пятидесятилетию Победы советского народа над фашистской Германией, в городе-герое Волгограде была отчеканена юбилейная медаль. В мае месяце делегация во главе с градоначальником поехала в Великобританию. В Лондоне делегацию принимала королева Елизавета II.  В Букингемском дворце гостей встретила королева-мать, жена короля Георга VI, того самого, что в 1943 году в честь победы Красной Армии под Сталинградом вручил Советскому руководству через премьер-министра Уинстона Черчилля рыцарский меч. Королеве-матери в то время уже было за девяносто.

Когда глава делегации хотел вручить королеве юбилейную медаль от благодарных жителей героического Волгограда, она спросила, где находится этот город-герой. Королеве ответили, что Волгоград располагается на Волге, на что она сказала, что на Волге она знает только один героический город, и это – Сталинград. По этой причине от медали королева отказалась…

Религия: бытие определяет сознание

Возобновились гонения на церковь. Известно, что в двадцатые-тридцатые годы Миней Губельман (революционер, советский партийный деятель, идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР. – Ред.) вместе со своими антихристианскими сатанистами громили церкви, монастыри, мечети, синагоги, буддийские храмы. Священнослужители подвергались жестоким репрессиям, отправлялись в ссылки, многих казнили.

В конце тридцатых годов репрессии почти прекратились, а в 1943 в СССР году было восстановлено патриаршество. В детстве, сколько себя помню, с пятилетнего возраста мать регулярно водила меня на службу в церковь, затем брали с собой и сестру. Надо сказать, что церковь от нашего села была не близко, тем не менее, по праздникам родители в церковь ходили регулярно и брали нас с сестрой.

Когда осенью 1953 года мы приехали в Камское Устье, то одноклассники спрашивали меня, верующий ли я. На этот вопрос всегда получали утвердительный ответ, что их сильно удивляло. Однако, отсутствие церкви в райцентре, да и в районе, постепенно вело к одичанию, и когда я заканчивал школу, то был уже законченным дикарем. Как говорится, бытие определяет сознание…

Гонения на церковь продолжались даже в семидесятые и восьмидесятые годы, хотя Хрущева у власти уже не было. В памяти сохранился неприятный эпизод с моим троюродным братом Зиновьевым Юрием Александровичем, - в 1972 году мы с ним работали в больнице. В апреле1971 года у него родилась дочь Ирина. Когда она подросла, он ее крестил в одной из церквей Казани. Согласно идиотским требованиям властей священники обязаны были сообщать о факте крещения ребенка в райисполком по месту жительства. Вот и поступило такое сообщение вначале в наш райисполком, а затем и в районную больницу. Власть потребовала, чтобы коллектив осудил отца за то, что он крестил своего ребенка. К чести медицинских работников, все спустили на тормозах, и из этого дешевого балагана ничего не получилось. Люди оказались мудрее тогдашних правителей страны и района.

Вспоминаю и другой случай: уже в середине восьмидесятых годов видел, как руководство района критиковало и упрекало председателя Уразлинского сельского Совета Гульчиру Муталлапову за то, что в деревне Малые Кармалы существует здание мечети, которую даже ремонтируют. Гульчира Мархабовна всегда твердо отвечала, что это не мечеть, а музей, и он будет существовать. Эта женщина видела гораздо дальше тогдашних руководителей… 

Продолжение следует…