Богородское: исторические очерки (продолжение) Часть 9

«Интересным является тот факт, что Волжской флотилией командовал Федор Раскольников (его жена Лариса Рейснер была комиссаром штаба флота), а не Николай Маркин. Последний был заместителем командующего Волжской флотилией и погиб в районе Пьяного бора на Каме – ныне он называется Красный бор. Имя Федора Раскольникова было вычеркнуто из истории Советского Союза в середине тридцатых годов прошлого века после того, как он, опасаясь репрессий, в 1936 году не возвратился в СССР – остался во Франции. С той поры во всех источниках командующим Волжской флотилией указывался Николай Маркин.

Волжская флотилия первоначально состояла из семи судов, вооруженных орудиями. Однако, летом по распоряжению В.И. Ленина на ее укрепление с балтийского флота были переброшены миноносцы «Ретивый», «Прочный», «Прыткий». Волжская флотилия Красной армии стала более мощной. При освобождении села Богородское удалось захватить корабль белых «Кречет».

Таким образом, войска Каппеля в Богородском пробыли ровно 40 дней. Кстати, окопы, которые можно увидеть на горе Лобач, были вырыты не в 1918 году, когда шли бои на Волге между флотилиями белых и красных, а в 1919 году. 13 марта 1919 года адмирал Колчак в Омске совершил переворот и объявил себя верховным правителем России. Ему удалось сформировать армию в 400 000 штыков. Войска адмирала двинулись к Волге. В апреле Колчак захватил Бугульму, Мензелинск, Елабугу, началось возведение  переправ через Вятку для наступления на Казань. Вот в это время в районе села Богородское и строились окопы на тот случай, если войска Колчака прорвутся на Волгу. Были необходимы рабочие руки, и правительство приняло закон о трудовой повинности населения. Однако, уже 26 мая 1919 года 28 (железная) дивизия Красной Армии  под командованием Владимира Азина  (участник Гражданской войны, красный командир, начальник дивизии. – Ред.) разгромила передовые части колчаковцев и, освободив Елабугу,  вышла к устью реки  Вятка. Так что окопы на горе Лобач так и остались всего лишь историческим памятником и сегодня, несомненно, представляют интерес только для туристов. При этом  следует отметить, что окопы для защиты села от колчаковцев были отрыты не только на горе Лобач, но и в южной части села.  Если сегодня посмотреть на дорогу, которая проходит по самой окраине южной части поселка от дома местного жителя Рафикова  в сторону деревни Заовражные Каратаи то она – дорога – как раз и пролегает по линии укреплений с окопами. Несколько десятилетий назад они были хорошо заметны, а затем постепенно были запаханы. Такая же линия укрепления с окопами проходила и от ныне несуществующей деревни Менситово, располагавшейся, примерно, в районе очистных сооружений поселка Куйбышевский Затон. Таким образом командование Красной Армии в 1919 году и с восточной, и с южной сторон основательно подготовило село к защите от возможного наступления белогвардейцев…

После освобождения от белочехов жизнь в селе текла достаточно спокойно и размеренно.  Переход от общины к Советской власти, а затем и к коллективному хозяйству был вполне естественным. Община – коллектив домохозяев, глава семьи – «большак».  Поэтому крестьяне и говорили: «Мы за большевиков, за Советскую власть, но без коммунистов…» По этой причине закончилась неудачей и аграрная реформа в России, затеянная в 1906 – 1907 годах тогдашним главой правительства Петром Столыпиным. Как известно, целью этой реформы было разрушение крестьянской общины. Реформа позволяла крестьянам выходить из общины со своими земельными наделами, создавать отруба  (земельный участок, выделенный из общинной земли в единоличную крестьянскую собственность. – Ред.) и хутора (участок земли, который крестьяне закрепляли в личную собственность и куда переносили всю усадьбу или часть построек и сельскохозяйственный инвентарь. – Ред.). Также была возможность переселяться в необжитые районы Сибири, Дальнего Востока, степи Казахстана. Правительству была нужна опора в виде крепких крестьян. Но крестьяне встретила Столыпинскую реформу неодобрительно – они сопротивлялись приватизации земли, так как община для них была защитой от голода в неурожайные годы и им не хотелось терять молодых и работоспособных членов этой общины. За весь период аграрной реформы Столыпина лишь 10% крестьян вышли из общины и стали единоличными хозяевами земельных наделов, и всего 7% крестьян согласились переселиться в Сибирь, причем треть из них возвратилась обратно.

В силу религиозных убеждений крестьяне не воспринимали частную собственность на землю. Этот момент большевики во время коллективизации использовали очень умело. Крестьяне сжигали посевы и дома владельцев отрубов и хуторов.

Возвратимся к дореволюционным и послереволюционным годам жизни в селе Богородское. Как  отмечалось ранее, семьи в селе большей частью были многодетными.  Спиртного, или как тогда называли – вина, употребляли мало. На мой вопрос: «Много ли тогда пили вина?» бабушка всегда отвечала однозначно: «Много…» Но это ее «много» означало, что выпивали лишь на свадьбах и по большим праздникам. На мое недоумение, так как по нашим меркам это совсем немного, бабушка резонно отвечала, что необходимо было ухаживать за детьми, за скотиной. Очевидно неслучайно 11 сентября в 1911 году было объявлен Русской церковью  Днем трезвости.  С 1913 года этот день стал уже официальным – закрывались все винные лавки, приостанавливалась продажа спиртных напитков. Накануне первой мировой войны в 1914 году в России потреблялось 4,7 литра спирта на душу населения. В 1920 году этот показатель составлял 0,2 литра, а в 1941 году - 2 литра, в 1950 году 1,7 литра. До восьмидесятых годов прошлого столетия Россия и СССР считались «малопьющими» странами мира. Пик потребления спиртного в России пришелся на 2000 год – тогда на душу населения приходилось по 18,5 литра спирта. В настоящее время этот показатель снизился почти вдвое, но надо учитывать и тот факт, что частично алкоголь у молодежи замещается наркотиками…

Бабушка рассказывала, что местные жители употребляли самодельное пиво, которое они называли «бабарским». Очевидно, что это искаженное слово от «баварское».   К сожалению, в настоящее время об этом пенном напитке в поселке уже забыли. А вот в соседнем Кайбицком районе его умеют варить и по настоящее время. Несколько лет назад мне удалось его отведать. Вот как описывает процесс изготовления пива в своей книге «Русское население Среднего Поволжья» профессор Казанского университета  Евгений Прокопьевич Бусыгин со слов одной из жительниц Высокогорского района ТАССР: «Вначале делали солод (намоченные и пророщенные семена злаков. - Ред.). На одно ведро напитка клали 2 кг  солода и 2 кг муки. Тщательно перемешивали, а затем клали в корчагу (большой глиняный горшок или большая кринка с широким горлом с двумя вертикальными ручками. – Ред.) заливали водой и ставили в жарко натопленную  русскую печь. Для сохранения жара заслонку в печи замазывали глиной. Корчага в печи стояла в печи не менее суток. После этого в нее добавляли кипяток – сколько упрело – и затем через специальное отверстие в днище корчаги начинали спускать сусло, имевшее темно-коричневый цвет (сладковатый навар на муке и солоде. – Ред.). Роль своеобразного фильтра выполняла чистая порезанная солома. Когда сусло переставало течь, в корчагу добавляли воду. Так повторялось 4-5 раз, пока сусло не становилось белым. В сусло добавляли приглавок – смесь, состоящую из хмеля, дрожжей и муки. Эта смесь должна была предварительно «взойти». Через несколько часов тщательно размешанная смесь начинала бродить. Ее процеживали через решето и сливали в бочонок, который крепко затыкали пробкой. Через несколько часов пиво было готово к употреблению…

А вот чай местные жители пили много. Помню в детстве в каждом доме стоял самовар. Самовары были разных фасонов и размеров – во всяком случае видел очень большие, так называемые  ведерные самовары. Они всегда блестели и являлись украшением дома. Чай обычно пили с сахаром, реже с медом. Использовали комковой сахар, его привозили в магазины в мешках и продавали на вес. Куски сахара были довольно крупные, размером с детский кулак. Для того, чтобы расколоть кусок сахара на мелкие части использовали специальные щипцы. В более бедных семьях вместо сахара использовали  свеклу и тыкву.

Когда учился в школе, помню, как бабушка нарезала тыкву или свеклу небольшими кусками и парила их в русской печи, а затем перекладывала их на противень и вновь ставила в печь. Получались подвяленные сладкие ломтики – вот с ними иногда также пили чай. Во всяком случае, в нашем доме в детстве я варенья не видел и не пробовал…

Что касается самовара, то в 1993 году мне пришлось отбирать объяснения у жителей деревни Уразлино в связи в реквизицией имущества у местного жителя Сиразетдинова Бурханутдина,  раскулаченного 12 июня 1931 года,  для выплаты родственникам компенсации за утраченное имущество. Удалось пригласить в сельский совет несколько старейших жителей села. Они единодушно подтвердили, что этого человека они помнят, что у него была земля в сторону Камского Устья, много скотины, хотя ни лавки, ни мельницы у него не имелось. Но был богатый человек, потому что у него в доме был самовар. Выходило, что для крестьянской семьи самовар был признаком зажиточности и благополучия. Еще в конце XIX века в большинстве деревень самовары имелись в 3-4 домах, не более. В лавках чай продавался в пачках или коробках (фамильный), а также в брусках (кирпичный). Нельзя не отметить, что столь благоговейное отношение к самовару было и у жителей села Богородское, позднее Камского Устья.  Считалось, что чай из самовара вкуснее, нежели из обыкновенного чайника. К сожалению, после шестидесятых годов прошлого века самовары стали исчезать со столов, а вслед за ними исчезли и русские печи.

А распивать спиртное крестьянам, действительно, было некогда. Дети с малолетнего возраста начинали трудиться, поэтому и в школу их отправляли с неохотой – считалось, что для семьи будет больше пользы, если дети будут ухаживать за скотиной, прясть шерсть и вязать…»

Продолжение следует