Богородское: исторические очерки (продолжение) Часть 18

Воспоминания родных и близких нашего постоянного читателя - его детские и юношеские воспоминания легли в основу написанных Иваном Петровичем исторических очерков, публикацию которых, с его разрешения, мы продолжаем. Также редакция нашей газеты обращается к жителям, уроженцам Камского Устья, района, к нашим землякам, чтобы они, по возможности, поделились своими фото- и другими материалами, касающимися истории нашего поселка, для последующих публикаций…

Надо откровенно заметить, что колхоз в таком поселке, как Камское Устье, был заведомо обречен на распад. Рядом пристань со всеми сопутствующими объектами, транспортом и с вполне приличной зарплатой, где постоянно требовались рабочие руки. Кто первоначально вступил в колхоз, со временем уходил и устраивался работать на речной транспорт. Единственно, что в какой-то степени удерживало людей в колхозе – это земельные участки. Согласно действующего тогда законодательства, просуществовавшего до девяностых годов прошлого столетия, вся земля в поселке считалась колхозной. Неслучайно колхозники имели земельные участки с домами по 25 соток, остальные же жители могли иметь не более 15 соток, а в большинстве своем - и того меньше. На нашей улице Ленина земельные участки по 25 соток были у членов колхоза Шугаева Андрея Михайловича, Шугаева Ивана Михайловича, Власова Дмитрия, Матросова Кузьмы. Моя бабушка, хотя и была колхозницей, но имела земельный участок всего в двенадцать соток. И все равно люди уходили из колхоза. Если изначально люди работали в коллективном хозяйстве самоотверженно и старательно, то к середине тридцатых годов их энтузиазм стал угасать. Так в 1935 году из колхоза вышла и моя бабушка. Она не смогла в установленный срок закрыть налог по мясопоставке согласно действовавшего закона о мясопоставках. Местные власти принудительно в счет налога забрали овцу-старицу. Понимая, что без старицы овцам будет трудно приходить домой, бабушка просила подождать хотя бы месяц, чтобы сдать двух молодых баранов. Но руководство было неумолимо. В итоге она вышла из колхоза и ушла работать на строительство заготзерна. Поэтому крайне фальшиво звучат сентенции некоторых политологов о том, что при вступлении в колхоз люди обязаны были сдавать всю скотину, инвентарь и что запрещалось выходить из колхоза. В Камском Устье такого не было, и даже запоздалое решение правительства ограничить выдачу паспортов жителям села ни к чему не привело – колхозы в районе исчезали, а вслед за ними исчезали и села…         

А тем временем жизнь в поселке шла своим чередом: развивался речной транспорт, строились объекты производственного и социокультурного назначения. В 1935 году началось строительство здания заготзерна, ранее была построена районная больница, из кирпича разрушенной церкви построили Госбанк, водонапорную башню… В эти же годы были отстроены объекты Камско-Устьинской пристани. 

Интересно, что в те времена пристани - это были не только сами дебаркадеры. В ведение начальника Камско-Устьинской пристани находились пароходы, грузовые причалы, вокзал, столовая, клуб, контора пристани, пожарное депо, магазины, больница, жилые дома, ресторан и даже самостоятельное производство кирпича.  Перед войной было закончено строительство трехэтажного дома – так называемого «белого дома» -  для работников пристани на Южной околице. Сохранился он и до настоящего времени, правда, району уже не принадлежит (в здании находится частная гостиница «Камский трофей». – Ред.). К 1940 году закончилось строительство кирпичной семилетней школы, - в ней мне пришлось учиться с третьего по восьмой класс. Сейчас здесь находится татарская гимназия. Образованию уделялось особенное внимание: руководство страны понимало, что с неграмотным населением невозможно провести индустриализацию. С тридцатых годов стало обязательным начальное образование. Развернулась широкая сеть рабфаков (рабочий факультет (сокращенно рабфак) — учреждение системы народного образования в СССР, которое подготавливало рабочих и крестьян для поступления в высшие учебные заведения. – Ред.), техникумов, институтов, а позднее и ремесленных училищ… Далеко неслучайно расцвет науки и техники в СССР пришелся на 30-80-е годы прошлого века. Еще один мой дядя - Павел Смирнов -  закончил рабфак в родном поселке и поступил в Казанский речной техникум. Кстати, ему довелось учиться вместе с Михаилом Девятаевым (Михаил Петрович Девятаев — гвардии старший лейтенант, летчик-истребитель, Герой Советского Союза. 8 февраля 1945 года совершил побег из немецкого концлагеря на угнанном им бомбардировщике. - Ред.). Об этом я узнал позднее от самого Михаила Петровича. В августе 1964 года меня – вопреки моей воле -  велено было доставить в Казань. Ехать пришлось на «Ракете», капитаном которой и был Михаил Девятаев. Когда судно отчалило от пристани, Михаил Петрович, полагая резонно, что на первой же остановке могу удрать, приказал мне подняться к нему в капитанскую рубку.  К тому времени вся страна уже знала о подвиге легендарного летчика. Расспросив, что же я такое натворил, он поинтересовался: какого я роду – кто мои родители, родные и близкие. Я стал перечислять своих родственников, вот тогда он и сообщил мне, что до 1938 года учился с моим дядей в речном техникуме. После окончания техникума Девятаев поступил в летное училище, а в годы войны совершил подвиг, о котором стало известно во всем мире. А мой дядя после окончания речного техникума поступил учиться в Севастопольское военно-морское училище. Окончив его, воевал на Балтике, где получил сквозное ранение легкого, был награжден орденом Красной звезды. По причине ранения в 1955 году был комиссован и ушел в отставку. В 1956 году погиб во время водолазных учений из-за кессонной болезни (декомпрессионная, или кессонная болезнь, сокращенно — ДКБ, также известна как болезнь водолазов — заболевание, возникающее, главным образом, из-за быстрого понижения давления вдыхаемой газовой смеси. – Ред.). На стеле в парке Победы в Камском Устье в списке погибших есть и его фамилия - Павла Федоровича Смирнова. Это досадная ошибка, потому что он погиб уже в мирное время…

Как было отмечено ранее, в тридцатые годы в поселке открывались новые производственные и социально-культурные объекты, на предприятиях наращивался объем производства. Но все эти изменения происходили в сложных условиях. Особенно зловещим оказался 1937 год. Репрессии захлестнули страну, и Камское Устье не осталось в стороне. Надо сказать, что репрессии 30-х годов во время кампании по сплошной коллективизации и ликвидации кулачества были несравнимы с масштабами и жестокостью репрессий 1937 года…

Продолжение следует