Скитания Чудотворной: ТАЙНА ВАТИКАНА

РАСПОЛОЖИВШИСЬ В БОЛЬШОМ ДВОРЦЕ, который до него занимали прежние императоры Византии, Лев III думал о том, что новый правитель Арабского халифата совершенно не походил на прежнего халифа, любившего роскошь. Умар — именно тот человек, с которым можно договориться о мире. Вызвав к себе писаря, Лев III Исавр продиктовал ему письмо: «Здравствуй, брат мой халиф Умар ибн Абдул-Азиз. Почему мы все время ссоримся? Почему наши страны воюют друг с другом? Разве нам не хватает куска хлеба для наших подданных? Нам нужно жить как добрым соседям. Настал тот день, когда нам следует сесть за один стол как добрым друзьям и разрешить все наши противоречия. Предлагаю встретиться, брат мой Умар, где-нибудь на границе наших государств и обсудить все наши дела. Божией милостью, басилевс Державы ромеев Лев III».

Сняв с безымянного пальца перстень, Лев Исавр обмакнул его в чернила и поставил на письме имперскую печать, после чего вызвал спафария (основное офицерское звание в Византии. – Ред.) Прокопия, служившего при дворце, и, протянув ему грамоту, перевязанную зеленой лентой, наказал: — Передашь мое послание халифу Умару ибн Абдул-Азизу лично в руки. С тобой поедет отряд в триста конников из моей гвардии.

Самое большее, на что Прокопий мог рассчитывать, так это однажды стать командиром небольшого подразделения в легкой коннице, если бы не случай, позволивший ему получить чин стратига (наместник и главнокомандующий фемы (военно-административного округа). – Ред.) Это случилось сразу после воцарения Анастасия II на престоле. Анастасий, помня военные заслуги Льва Исавра, командовавшего войсками в Анатолии, наградил его титулом патрикия (один из высоких титулов служилой знати. – Ред.), назначив одновременно правителем Малой Азии. Когда Лев Исавр прибыл на место службы во дворец, прямо на дворцовых мраморных лестницах на него было совершено покушение, и если бы не вмешательство Прокопия, проезжавшего мимо со своим небольшим отрядом, то Исавр был бы убит. Став басилевсом, Лев III не позабыл, кому обязан своим спасением, и пожаловал Прокопию придворный титул спафария. А вскоре басилевс стал поручать ему особо ответственные дела: в дипломатических миссиях в Болгарии, в переговорах с Арабским халифатом.

— Слушаюсь, басилевс римлян.

ДОРОГА ДО ДАМАСКА ЗАНЯЛА НЕДЕЛЮ. На второй день пути посольство Прокопия попытался атаковать большой конный отряд арабов. Но узнав, что византийский посол везет халифу Умару послание, командир дал им в сопровождение своего человека, который без особых сложностей проводил их в Дамаск, столицу Арабского халифата. Расположившись на постой в одном из гостиных дворов, посол Прокопий тотчас направился в роскошный дворец халифа, в котором ему уже приходилось бывать ранее. Каково же было его удивление, когда ему объяснили, что халиф в нем более не проживает, свой дворец он продал, а вырученные за него деньги передал в казну государства. Сам же разместился в небольшом доме на окраине города, где его соседями были не вельможи из курайшитского рода омейядов, а простые ремесленники и разносчики воды. Поначалу византийский посол посчитал, что это всего лишь розыгрыш, но один из приближенных халифа велел слуге показать уважаемому гостю новое жилище Умара. Опустившись на колени, как того требовал обычай, посол передал правителю Арабского халифата письмо. Прочитав послание, Умар ибн Абдул-Азиз добродушно улыбнулся послу, продолжавшему выстаивать на коленях, и проговорил: — Ты привез мне добрую весть, посол. Поднимись! Не смея взглянуть в глаза великому халифу, посол поднялся с колен и отвечал: — Что мне передать басилевсу ромеев?

 — Мой письменный ответ ты получишь завтра. Мне надо как следует все обдумать… Но могу сказать тебе сейчас вот что… Мы соседи и должны проживать в мире, но нам следует соблюдать условия, которые мы провозгласили ранее, — не нарушать границ и быть честными друг перед другом. Я готов встретиться с басилевсом Римской империи, моим братом Львом… Обещаю, что ничто не омрачит нашей предстоящей встречи. Я буду с ним столь же откровенен, как и в своих беседах с Аллахом. — Великий халиф, в народе тебя называют Праведный. Я в который раз убеждаюсь в том, что народ всегда прав. — Людям свойственно преувеличивать, я всего лишь раб Аллаха. Оставшись в одиночестве, халиф Умар принялся писать ответ: «Дорогой брат мой, басилевс Римской империи Лев III. Рад был получить от тебя доброе послание. Мне бы хотелось устранить недоразумение, возникшее между нашими странами. Готов обсудить с тобой наши соседские дела при личной встрече. Брат твой, халиф правоверных Умар ибн Абдул-Азиз».

Скрепив написанное печатью халифата, свернул письмо в свиток и перевязал красной лентой. В кабинет вошел советник Абдул-авваль, принадлежащий к курайшитам, правящему клану Мекки, хранителям Каабы, из которых происходит пророк Мухаммед. Только случай помешал ему стать халифом, и он занял скромную должность советника, но на судьбу не сетовал и довольствовался малым, следуя своему имени — «раб Первого».

— Господин правоверных, я очень беспокоюсь за тебя.

— Рассказывай, Абдул-авваль, что тебя тревожит?

— Я бы не стал верить ни одному слову басилевса. Каждое его слово — это кусок лжи! С нашей помощью он взошел на византийский престол, обещал быть нам другом, но обманул. Он уговорил Умара ибн Хубайру совместно действовать против Феодосия III. Поддавшись на уговоры Льва Исавра и на обещание, что когда тот станет императором, то Константинополь будет платить халифату дань, он согласился помочь ему… Наши войска, поддерживаемые судами из Египта и Сирии, переправились через Дарданеллы и блокировали Константинополь с суши. А наш флот установил морскую блокаду. Но, оказывается, Лев Исавр вел двойную игру: кроме нас, он договаривался еще и с нашими врагами, с константинопольскими вельможами, о своем восшествии на византийский престол. Обещал им, что как только он войдет в город, так тотчас откажется от всех обязательств перед нами. И отказался! Как же в таком случае поверить ему еще раз? И это была не вся правда о Льве Исавре. Во время похода на Константинополь, в одном из боев он захватил в плен сына басилевса Феодосия III, чем вынудил его отречься от престола. Спасая жизнь единственного наследника, тот отрекся от престола вместе с сыном, которого оскопили и постригли в монахи. А Феодосий III отправился на покой в небольшой монастырь в городе Эфесе, где тихо доживал свой век.

— Человеку, обманувшему однажды, очень трудно поверить, — согласился халиф Умар. — Но я попробую…

— Во время вашей встречи мы можем устроить ему ловушку, и Лев Исавр сполна расплатится за свою ложь! — яростно сверкнул карими глазами Абдул-авваль.

— Ты слышал, как меня называют в народе?

— Народ называет тебя Праведный, повелитель правоверных, — слегка поклонился советник, — и это справедливо.

— Как же в таком случае я могу поступить бесчестно? Пусть даже с врагом? Что в таком случае скажут обо мне правоверные?

- «Аллах не призовет вас к ответу за непреднамеренные клятвы, но призовет вас к ответу за то, что приобрели ваши сердца». Басилевс ромеев не единожды поступал с нами бесчестно, мы просто вернем свой долг, — мягко возразил Абдул-авваль.

— Я дал слово его послу, что с басилевсом ничего не случится, и не нарушу его.

 — Но он может сам приготовить для тебя ловушку, повелитель правоверных.

— Без воли Аллаха с нашей головы не упадет даже волос, — немного подумав, отвечал омейядский халиф. — Я поручаю тебе подготовить встречу с басилевсом, мне есть, что обсудить со Львом III.

 — Где ты хотел бы встретиться с Исавром, господин правоверных?

 — Хочу, чтобы встреча состоялась в городе Эфесе. Пусть командующие армий объявят всем своим соединениям, что во время наших переговоров в сторону ромейских войск не должна вылететь ни одна стрела!

Советник Абдул-авваль лишь слегка поджал в разочаровании тонкие губы: халиф Умар — или святой, или неисправимый романтик. В двадцать шесть лет Умар ибн Абдул-Азиз халифом Сулейманом был назначен наместником трех главных городов халифата: Медины, Мекки и Тайфы где проявил себя как незаурядный правитель — проложил новые дороги, вырыл колодцы, провел каналы. За короткий срок Умар успел сделать куда больше, чем иные правители не сумели осуществить и за десять лет. Оставив должность, он служил простым солдатом в войске своего дяди, и окружавшие его воины даже не подозревали, что Умар из знатнейшего рода: вместе они шли в атаку, вместе рисковали жизнью, поровну делили лепешки и отдыхали в одном шатре. Он не нуждался ни во власти, ни в роскоши, именно поэтому Сулейман не сказал Умару, что упомянул его в завещании, опасаясь, что тот может отказаться от чести стать во главе Арабского халифата. Взгляд советника скользнул по стулу, на котором прежде, будучи совсем молодым человеком, Умар в веселом застолье проводил время с бесшабашными друзьями-поэтами, вел разговоры о красивых женщинах, спорил о кулинарных изысках и наслаждался радостями земной жизни. Но сделавшись правителем великой страны, показал себя мудрейшим руководителем и ввел новшества, которые охотно поддержали мусульманские богословы: в мечетях велел устанавливать михрабы (ниша в стене мечети, указывающая направление на Мекку (киблу). – Ред.), распорядился собирать и записывать хадисы (сообщения о пророке Мухаммаде. – Ред.), поощрял изучение Священного Корана. Человек необычайно умный, просвещенный, обладавший обширными знаниями, он вникал в каждое дело, стараясь добраться до сути. Умар всегда смотрел дальше, чем остальные, и видел то, чего другие, страдающие духовной близорукостью, просто не могли разглядеть.

— Хорошо, господин правоверных. Пусть так и будет, — низко поклонился Абдул-авваль. — Всякий раз я поражаюсь твоей бесконечной прозорливости и мудрости…

Продолжение следует